Колин Макинтайр, летчик-астронавт НАСА, конечно, вправе был ожидать, что исследовательский полет над поверхностью Луны обернется какими-то новыми открытиями. Но чтобы такое!..

Если бы кто-нибудь сказал ему, что предательство, совершенное пятьдесят тысяч лет назад, коренным образом изменит его судьбу, и более того – судьбу всего человечества, он бы, наверное, посмеялся. Но дело в том, что сказал ему об этом не кто-нибудь, а Дахак – старый, одинокий и бесконечно верный воинскому долгу корабль, который вот уже многие века кружит вокруг Земли, ждет своего капитана и притворяется Луной…

«Все начинается в полнолуние и длится три дня. Почему так — загадка. Есть многое на свете, друг Горацио… словом, так природа захотела, почему — не наше дело.

Климент Ефремович Ворошилов, первый красный офицер, готовит все тщательно, по-бабьи обстоятельно — самовар, горячительные, сытная закуска. Он ходит кругами вокруг красиво и богато убранного стола, что-то трогает, что-то подвигает, садится и вздыхает грустно, глядя на экран телевизора, где беззвучно журит кого-то обаятельно-настороженный Михаил Сергеевич. «Ты болтай меньше, Чека создавай, Чека…» — хмурится первый красный офицер.

Но тут приходит Семен Михайлович Буденный, символ и легенда, вешает фуражку и шинель с полковничьими погонами, ерошит кончиком пальца жиденькие усы, шумно восторгается столом…»

«Разумеется, вся вина лежит на этом чертовом метеорите — нашел где падать! Выбери он иную траекторию, мог бы промчаться мимо Земли и навсегда кануть в бездны мирового эфира. Или вмазаться в американский шпионский спутник к вящей пользе всего прогрессивного человечества. Но метеорит не придумал ничего лучшего, кроме как опаскудить небо над честным советским городом. Доля вины лежит, конечно, и на грозовых облаках, начавших набухать над городом в то утро, на электричестве, магнетизме и прочих высокоумных физических явлениях природы. И на рукотворных явлениях есть вина. Словом, все сплелось в роковой клубок аккурат в тот момент, когда Ромуальд Петрович Мявкин шествовал на работу. Пешком шел. Машины ему не полагалось, ибо не был он секретарем под порядковым номером, даже зав.отделом не был…»

С тех пор как Легис был завоеван гигантским планетарным разумом риксов и превращен в планету-заложницу, главной задачей правителя Империи Воскрешенных становится уничтожение опасной планеты. Задача нанести ядерный удар по Легису возложена на капитана Зая и его звездный корабль «Рысь». Кроме ликвидации угрозы новой войны с риксами, Император преследует и личные цели: избавление от неугодного капитана, и, самое главное, – сохранение тайны, лежащей в основе его власти в течение шестнадцати сотен лет. Однако Лауренту Заю и «Рыси» сопутствовали большие успех и удача, чем кто-либо мог ожидать.

«Василиск» – далекий перекресток гиперпространственных туннелей, одинокая база у захолустной планеты, принадлежащей полудиким аборигенам, заповедник контрабандистов, брошенный на произвол судьбы аванпост звездного королевства Мантикора… А еще это арена первой битвы в грядущей войне. И если бы защиту «Василиска» не возглавила капитан Виктория Харрингтон, у Мантикоры не было бы шансов на победу.

Народная Республика Хевен терпит глубокий кризис. Спасти ее, чтобы пополнить казну и погасить народное недовольство, может только короткая победоносная война с какой-нибудь из слабых планет – так решает политическая верхушка. Помешать хевенитам способен лишь королевский флот Мантикоры.

После трех кровопролитных галактических войн жителям Земной Федерации удается заключить мирное соглашение со своими чересчур воинственными врагами — негуманоидной расой, населяющей Орионское Ханство. Затихают локальные войны. Медленно, шаг за шагом, людии орионцы учатся уважать и ценить друг друга. Кажется, что все распри и обиды остались в прошлом, но…

Одна полузабытая история нападения орионцев на отдаленную колонию землян и бегства колонистов «в никуда» внезапно находит свое — увы — кровавое продолжение.

Маленькая эскадра орионских патрульных кораблей, на борту которых есть и земляне, попадает под шквальный огонь звездных крейсеров, «спасающих Святую Мать-Землю от проклятого Хана — Сатаны».

Говорят, чтобы узнать человека, нужно съесть с ним пуд соли. А если ваше знакомство началось с разлитого антифриза? Нет, не по стаканам разлитого, а по полу! И применение этой технической жидкости было исключительно наружным, но вызвало необратимые последствия, крепко связав двух совершенно разных людей. Сперва работой, а потом и…

В самом деле, можно ли не стать друзьями, если и через лабиринты городской канализации, и через хитросплетения галактической политики вы пробираетесь вместе — плечом к плечу? А оперативная работа по причине множества глупых, дурацких и даже идиотских неурядиц превращается в… настоящую оперу? Правда, не столько космическую, сколько комическую!

«Джон Телл проработал на «Табори-студиоз» чуть больше месяца, когда впервые заметил кроссовки. «Табори» находилась в здании, которое раньше называли «Мьюзик-сити» — «Музыкальный город». В расцвет рок-н-ролла, блюзов и сорока лучших дисков он считался центром музыкального искусства. В то время никто не носил кроссовок выше вестибюля. Разве что рассыльные. Правда, эти дни остались далеко позади вместе с преуспевающими продюсерами в шелковых рубашках и туфлях из крокодиловой кожи с заостренными носами. Кроссовки стали теперь неотъемлемой частью «Мьюзик-сити», и когда Телл впервые заметил это, он не счел их обладателя человеком ниже себя.

Впрочем, на одно он обратил внимание: парню с кроссовками на ногах следовало бы приобрести себе новую пару.

«Они встретились случайно в баре аэропорта Кеннеди.

Джимми? Джимми Маккэнн?

Сколько воды утекло после их последней встречи на выставке в Атланте! С тех пор Джимми несколько располнел, но был в отличной форме.

Дик Моррисон?

Точно. Здорово выглядишь. — Они пожали руки.

Ты тоже, — сказал Маккэнн, но Моррисон знал, что это неправда. Он слишком много работал, ел и курил.

Кого-нибудь встречаешь, Джимми?

Нет. Лечу в Майами на совещание.

Все еще работаешь в фирме «Крэгер и Бартон»?

Я теперь у них вице-президент.

— Вот это да! Поздравляю! Когда тебя назначили? — Моррисон попробовал убедить себя, что желудок у него схватило не от зависти.

— В августе. До этого в моей жизни произошли большие изменения. Это …»